Она сидела, как сидят будущие висельники на ступеньках эшафота. Перед ней сотни лиц. Я уверен, что среди них есть и знакомые. И ещё сотни незнакомых. Но она смотрит сквозь всё это, в саму себя. Руки прижаты к губам, те же в свою очередь опущены... За её спиной - свет и шум таверны, её друзья, её подопечные. Они не будут возражать, если она присоединится к ним. Но нет. Эта девушка с потрясающими волосами цвета серебра словно бы готовится к виселице.
Я знаю её. И знаю, что её не ждёт виселица. Её ждёт гильотина. Но не здесь и не сейчас. И она сама пока не знает о своей участи.
Но вся её жизнь - одна сплошная гильотина. А она - гидра, у которой на месте отрубленной головы вырастают две новых. И лезвие казни опускается на неё снова и снова... И так бесконечно.
Я сажусь рядом, на ступеньку. Она знает, что я здесь, но ей это неинтересно. Что же ты должна сделать в этот раз, что настолько мучает тебя?
- Хотите... Я Вам сыграю? - я беру в руки свою потрёпанную временем скрипку и вглядываюсь в её лицо, - Бесплатно! - пытаюсь уверовать её в этом, а сам вцепился взглядом в её бровь. Её плавный изгиб, который стал острее и выше. Она заинтересовалась. Значит, можно.
Трогаю струны. Я не мастер, но играть умею. Это мой хлеб. Я играю для неё, сам не зная, почему. Просто... Так правильно. Правильно играть для неё здесь и сейчас простую мелодию, не прося ничего взамен. Это правильно и я должен это сделать.
- Красиво, - по завершению моей попытки сделать что-то она лениво хлопает в ладоши, но для меня это лучшая награда за... За всю жизнь.
- Вы чем-то огорчены, мадам? - я снова пытаюсь вглядеться в её лицо. Однако оно снова стало таким пустым и безжизненным, - Я могу Вам помочь?
Она смотрит на меня, как удав на кролика.
- Можешь. Убей меня.
- Вы хотите умереть? - я улыбаюсь ей безобидной улыбкой, какой никогда не улыбнётся напуганный кролик, - Мисс, прекратите! Вы прекрасны и Ваши проблемы не на всю жизнь.
Она внезапно встаёт, гневно прижигая меня к прогнившему дереву ступеней.
- Да что ты знаешь о моём кошмаре? Он не на всю жизнь! Он навечно!! - она спешит удалится, гордая и своевольная, но внезапно останавливается, когда я говорю:
- Вы видите этого человека, миледи? Он горбат, лыс, беззуб и у него нет ног. Он уродлив, миледи. Но знаете, за что я ценю уродов? Они - наше зеркало. Зеркало наших душ. Внутри мы все уродливы, но скрываемся за красивыми оболочками. Я уродлив, вот этот статный господин уродлив, его спутница, их дети, и Вы тоже. Мы боимся смотреть на калек и тех, кто просто родился не таким, потому что мы видим себя. Эти создания показывают нас самих изнутри. Мы боимся этого. Я вижу, что и Вы боитесь, миледи. Вы боитесь всего, что делаете. Вы задаётесь вопросами: "А правильно ли это? Будет ли польза? Или всё, что с делаю, канет в пустоту, как и я?" Но рано или поздно кто-то да и оценит все Ваши старания, поймёт Вас. Поймёт, что все Ваши поступки и плоды Ваших трудов - не результат хорошей жизни, а результат труда и, возможно, настоящего ада. Вы делаете то, что никто не смог бы, кроме Вас. Значит, Вы нужны этому миру. Все Ваши поступки, действия, мысли и чувства нужны этому миру. Потому что... Ничего не бывает просто так и ничего не падает в пустоту, верно?
Она стоит и молчит. Я вижу её узкую спину, спрятанную за поношенной одеждой. О, Создатель, она прекрасна...
Внезапно девушка оборачивается ко мне всё с тем же лицом и, смотря мне в глаза, спрашивает:
- А если я сделала что-то ужасное? Чудовищное? Почему ваш чёртов Создатель не останавливает этого, не спасает вас... От меня?
Я улыбаюсь ей.
- Миру нужно зло, миледи. Без него никто бы не ценил спокойствия и уюта. Вы даёте цену всему светлому. Да и к тому же... Создатель... Вы что, верите в судьбу? Нет? Тогда причём здесь Создатель? Вы сами делаете себя такой, какая Вы есть. Вы делаете свою судьбу, никто за Вас. То, что Вы делаете, не значит, что Вы плохая. А все, кто говорит так, просто даже не пытались вникнуть в суть Вашей проблемы. Если этот мир позволил Вам быть такой, какая Вы сейчас, значит, Вы ему необходимы. Значит, ему необходимо немного зла, чтобы все мы стали больше ценить доброту и свет.
Она отвернулась от меня, снова смотря сквозь улицу, мимо того попрошайничающего урода, мимо людей, карет, домов...
- Знаете, - я касаюсь кончиками пальцев её колена, на котором покоится её же собственный локоть, - Мне кажется, что ваша душа среди нашего всеобщего уродства прекрасна. Вы честны и Вы сожалеете обо всём, раскаиваетесь. Вы понимаете и не оправдываете себя. и потому в Вас нет уродства. Простите, что сказал об этом в начале нашей беседы... Я ошибся...
- Как тебя зовут, менестрель?
Я смотрю ей в глаза с ужасом. Я... Я даже не подумал, что она не узнала меня...
- Вы знаете как меня зовут. Просто не помните...
- Ну так напомни.
Я прячу глаза. Мне снова становится страшно.
- Вспомните, госпожа. События двухлетней давности, три мельницы объяты огнём, отара овец и... Один трус.
Девушка внезапно вскакивает со своего места, пронзая меня взглядом. Она вспомнила. К моему сожалению.
- Ты?..
Да. Это я, госпожа.
- Как ты?..
А Вы не ожидали помощи от своего врага? От того, кто должен Вас ненавидеть? Госпожа... Я не ненавижу Вас.
- К Дьяволу! - она махнула на меня рукой, собираясь уйти. И она уходит. Она не понимает.
Я остался один на ступеньках. Зачем я признался, кто я? на душе так тепло оттого, что я смог наконец-то помочь этой девушке. Она сделала меня калекой, сиротой и бродягой. Но я не ненавижу её. Я вижу её великолепие среди всех.
P.S. Дверь открывается со скрипом. Я оборачиваюсь.
- Выпить не хочешь, менестрель?
- Теперь Вы уже не хотите умереть, госпожа?
- А кто станет злодеем?